Вспоминает ветеран Афганской войны, а ныне управляющий партнер адвокатского бюро «Доктор права» Иван Васильевич Хижняк


- В 1985 году, когда я, молодой офицер, проходил службу на границе с Китаем, пришел приказ о включении меня в состав специальной группы советских войск в Афганистане. Так я оказался на афганской земле, где прослужил полтора года – до декабря 1986. Главная задача нашей спецгруппы, в которую входили пограничники, состояла в очистке от бандформирований северо-восточной части Афганистана. И эта задача была полностью выполнена: к декабрю 1986 года на территории Афганистана на глубину до 150 километров от советской границы не осталось практически ни одной крупной банды. Достаточно сказать, что уже осенью 1986 года по северным районам Афганистана спокойно проходили колонны машин с гуманитарными грузами, причем без всякого сопровождения бронетехники и вертолетов.

Что вспоминается, прежде всего, когда речь заходит об афганской войне? Во-первых, боевые товарищи. Вот, например, наш командир – Владимир Егорович Проничев. Всегда спокойный, уравновешенный, строгий, но справедливый, при этом блестящий тактик и стратег. При проведении боевых операций под его руководством наши потери были столь незначительны, что коллеги по линии Министерства обороны просто отказывались в это верить. С 2003 по 2013 год Владимир Проничев был директором Пограничной службы ФСБ России.

Руководителем политического отдела группировки был Юрий Иванович Лашко. На моей памяти не было ни одного случая, чтобы кто-либо из солдат или офицеров шел на боевое задание с тяжелым сердцем, с неразрешенными семейными, бытовыми или нравственными проблемами. Не было ни единого случая так называемой «дедовщины», когда в бой на самых опасных участках бросали необстрелянную молодежь. Наоборот, всегда и везде первыми в бой шли самые опытные, закаленные бойцы. И в этом заслуга нашего замполита Юрия Лашко. Впоследствии Юрий Иванович возглавлял Пограничный институт в Москве.

Хотелось бы отметить руководителя тыловой службы Ивана Михайловича Наконечного. Благодаря его организаторскому и хозяйственному таланту мы никогда не испытывали серьезных проблем с питанием, формой и боеприпасами. Даже во время проведения спецопераций, будучи оторванными от баз, находясь высоко в горах, наши бойцы питались, кроме тушенки и сухарей, еще и свежей картошкой и даже маринованными огурцами. Где их умудрялся доставать наш тыловик – загадка. Помню, как коллеги из Минобороны, иногда месяцами питавшиеся сухарями, завидовали нам и готовы были променять даже оружие на наши съестные запасы. Кроме того, Иван Михайлович обладал удивительным чувством юмора, что на войне всегда ценилось высоко. Сейчас наш тыловик – пенсионер, живет в Киеве.

Михаил Пятибратов – один из лучших военных летчиков Афганской войны. Командовал вертолетом. Когда я видел в небе борт № 45, я был спокоен за себя и своих товарищей, знал, что с неба у нас есть надежный заслон. Этот летчик был настоящим виртуозом: мог посадить машину в любой точке, накрыть пулеметным огнем либо «НУРСами», казалось бы, совершенно недоступные огневые точки противника или скопление бандитов. При этом надо иметь в виду, что боевые операции мы проводили в крайне неудобной для полетов местности – в горном Бадахшане, на высоте от 2,5 до 4 тысяч метров.

Юрий Владимирович Ерин – руководитель одного из подразделений нашей группы, один из самых опытных боевых офицеров. Любимая его поговорка: «Еще не вылита в Пакистане та пуля, которая могла бы поразить меня – боевого русского офицера». В октябре 1985 года при проведении спецоперации он был тяжело ранен и отправлен на лечение в Советский Союз.

Хотел бы отметить еще и Николая Горегляда, сержанта-пулеметчика из Казахстана. При проведении боевой операции в одном из высокогорных афганских кишлаков наша группа попала в засаду. Бандиты открыли с дувалов ураганный огонь. Путь был только один: короткими перебежками выйти из зоны обстрела. Николай вызвался прикрыть нашу группу огнем своего пулемета. Не давая бандитам поднять головы, он обеспечил отход всей нашей группы, однако сам выбраться из кишлака не успел. В самый последний момент Николая сразила душманская пуля…

А во-вторых, когда речь заходит о той войне, вспоминается значимость, величие и авторитет офицера. Помню, как в сентябре 1985 года наш отряд, высадившись из вертолетов, тут же попал под сильный огонь бандитов. Именно тогда был тяжело ранен старший группы майор Ерин, о котором я уже рассказывал. Тогда командование группой, несмотря на присутствие более старших и по званию, и по возрасту офицеров, пришлось взять мне. Первым делом я организовал отправку раненого командира в тыл на борту вертолета. Сделать это оказалось непросто из-за постоянного огня, который вели бандиты. Затем мы организовали оборону и открыли ответный прицельный огонь по противнику. Вскоре огневые точки бандитов были подавлены. С нашей стороны потерь удалось избежать.

Но суть не в этом. А в том, что во время организации обороны мне приходилось постоянно вести наблюдение за кишлаком, где притаились бандиты, и корректировать огонь наших пулеметов. Делать это было чрезвычайно опасно, именно по этой причине получил ранение майор Ерин. Так вот, солдаты и сержанты не давали мне вести наблюдение самому. Они говорили: «Товарищ старший лейтенант, пожалуйста, не поднимайте головы, мы сами посмотрим и скажем вам. И вообще мы сами все сделаем, вы только не поднимайте голову.» Они не боялись смерти, они боялись только одного: чтобы не убило и не ранило офицера, поскольку отсутствие командира приводит к панике, страху и, в конечном итоге, к невыполнению задания. Более того, как только бандиты усиливали огонь, вокруг меня постоянно оказывались три-четыре солдата, и каждый старался как-то прикрыть меня от свистевших пуль. И никакие крики и традиционные русские слова на них не действовали.

Это был тот самый случай, когда ты ясно понимаешь, для чего тебя готовили четыре года в военном училище, и что значит на войне слово «офицер». Видя в тот момент глаза более сотни солдат, сержантов и прапорщиков, видя их безграничную веру в тебя, командира, ты в полной мере ощущаешь всю степень ответственности за своих подчиненных, за их здоровье и жизнь. Это невозможно описать словами, это чувство надо ощутить.

В той операции наша группа, разгромив врага, не потеряла ни одного человека убитым. Большинство солдат и офицеров, принимавших участие в спецоперации, получили высокие правительственные награды.